зачем  грабли ; чайнику


Вступление на грабли (1984-1985). Грабли: 1986 (Энг-Озеро), 1987 (Онего), 1988 (Онего), 1989 (Онего), 1990 (Онего), 1991 (Онего), 1992 (Онего), 1995 (Белое море), 1995 (Онего), 1996 (Ладога, Волга), 1997 (Онего), 1998 (Онего), 1999 (Белое море), 2000 (Онего),2001 (Онего)


Выводы и впечатления: 1986 (Энг-Озеро), 1987 (Онего), 1988 (Онего), 1989 (Онего), 1990 (Онего), 1991 (Онего), 1992 (Онего), 1995 (Белое море, Онего), 1996 (Ладога, Волга), 1997 (Онего), 1998 (Онего), 1999 (Белое море), 2000 (Онего)

 

Грабли восьмые: Белое море. 1995 год.
Это тоже эмоции шестилетней давности в современном изложении с неотносящимися к делу иллюстрациями.

Не в силах побороть природную лень и создать второй железный кораблик по собственному проекту я за 400$ купил новый Альбатрос. Попытка собрать его на даче увенчалась успехом, но остались три непонятные проблемы:
1) как спустить грот (и стаксель);
2) как в условиях ограниченного экипажа (например, когда плывешь один) перетыкать шверцы при ходе короткими галсами;
3) как сходить на берег, ибо на баллон наступать не рекомендуется, а сделать шаг на полтора-два метра - из кокпита за оконечность поплавков - не позволяла анатомия (предлагаемый в паспорте метод - чалиться бортом - не рассматривался в силу полной абсурдности).
С гротом я торопиться не стал, решив, что на новом корабле некоторые фрагменты могут быть не приработаны, а остальные проблемы решил по своему разумению в течение месяца. Шверцы были безжалостно отпилены. Сделана швертовая коробка, от которой шли шпрюйты и укосины, усиливающие центральную и подмачтовую балку. Сделан центральный шверт из пенопласта, оклеенного тремя слоями стеклоткани и усиленного двумя внутренними дюралевыми трубочками. Сделана передняя балка и поставлены дополнительные трубочки для растягивания сетки между нею и подмачтовой балкой. Остальное оставил как есть, хотя определенные сомнения оставались. Надо отметить, что по моему нынешнему мнению (сильно не совпадающему с тогдашним) для походов экипажем из 2-х (2,5) человек лучше Альбатроса по совокупности признаков (как то вес, удобство сборки, удобство крейсерского плавания для заявленных в паспорте ограничений, относительная безопасность и проч.) нет не только серийных катамаранов, но, пожалуй, и самодельных. Различные предлагаемые усовершенствования немедленно приводят к ухудшению одного или нескольких показателей: чаше всего раза в три возрастает стоимость, в моем случае, - в два-три раза увеличилось время сборки. Ну и собственно о вылазке на море.
Походами мое существование на Белом море назвать нельзя, я с семьей езжу туда отдыхать на острове Кокоиха, куда нас забрасывает катер с ББС (биостанция МГУ) по предварительной договоренности. В тот год из-за некоторой неразберихи семья убыла на острова без меня (оставив Альбатроса в сарае на пирсе), а я остался в Пояконде вместе с друзьями, которые восстанавливали моторные лодки и искали бензин. Ближе к утру с поезда стаей потянулись байдарасты, а погода, надо сказать, стояла изумительная - тепло, полный штиль, ясное небо. Делать мне в Пояконде было решительно нечего, а вид собирающих лодки туристов, вызвал явный походный зуд. Собрав катамаран, я в пять утра с первыми лучами солнца тронулся в море. В дорогу мне был выдан полуторалитровый пепсоид с пресной водой, полбуханки хлеба и банка тушенки, при этом нож или топор отсутствовали, кроме этого запас сигарет был сильно ограничен, но имелась трубка с неким количеством табаку. Из техники присутствовала рация, которая, впрочем, не добивала с середины маршрута ни до островов, ни до Пояконды. Итак, я уперся веслом в дно… и отвалил держа в руке пластмассовую ручку, весло осталось торчать в иле. Под бурные аплодисменты зрителей при помощи второго весла первое было вытащено и плавание продолжилось. Ветер, поднявшийся было до 1 м/с, стих и лишь движимый веслом Альбатрос медленно отплыл за мыс, за которым скрылись пирс и болельщики. Постепенно вылазило солнце. Через пару часов, я снял последнюю верхнюю одежду, оставшись в одних штанах. Через три часа я сидел на носовой балке, опустив ноги в воду, и ковырял веслом между баллонами, наблюдая подводный мир Белого моря. Периодически поднимавшийся ветерок гас быстрее, чем я переползал в кокпит. Через четыре часа я решил, что начались слуховые галлюцинации, ибо за спиной услышал сопение своей собаки, которая, по моему разумению, должна была находиться на острове. Оглядевшись, я обнаружил хрюкающего от удивления тюленя, который высунулся по пояс метрах в пяти от кораблика и пялился на идиота, под полными парусами гребущего куда-то в море. По прошествии некоторого времени, я услышал еще более странные звуки, - что-то сильно плюхало по воде. Под противоположным берегом губы, где-то на траверзе острова Высокий, из воды вылетала маленькая подводная лодка с явной синей (или красной, сейчас не вспомню) ватерлинией и падала в воду поднимая огромный фонтан брызг. Найти разумное объяснение этому феномену я не смог, но стало слегка не по себе, - размеры прыгающего объекта были раза в полтора больше Альбатроса. Рация к этому времени уже молчала, - мои бойцы убыли спать, и лишь потом, вдоволь посмеявшись над моим рассказом, старожилы сказали, что так белуха глушит селедку, ну а ватерлиния - это, вероятно, от переутомления (не спал я к этому времени уже больше суток, с момента приезда в Пояконду). При подходе к ББС поднялся ветер и отлив достиг максимума, поэтому останавливаться там я не стал, а уже через час об этом пожалел: ветер опять стих, а пресной воды осталось меньше литра. Около часу дня, на траверзе Киндо-мыса, я попытался выйти на связь с Поякондой, но безуспешно, хотя по всем 40 каналам кто-то говорил, кого-то вызывал на русском, английском, немецком (это я так думал, - кроме русского я не одного языка по сей день не постиг), в общем, шум в эфире стоял страшный, как на демонстрации. Когда я отъехал буквально на пару километров, эфир стал чист и пуст, думаю, что попал в некую радио-линзу, где собираются волны многих передатчиков, но впечатление аномалии осталось. Проплыл мимо меня двухпарусный борт, экипаж которого бурно обсуждал мои перспективы. Около четырех часов пополудни я добрался до Касьяна, но к этому времени я уже "словил зайчиков" от солнца и слегка подвинулся рассудком от жары. Баллоны Альбатроса, покрашенные серебрянкой, окрасились в розовый цвет, а в момент релаксации в кокпите я наблюдал как угол неба, образованный горизонтом и мачтой, отогнулся, и там открылось нечто неведомое, этакая дверь в небе. Сие меня озадачило, и я стал всерьез опасаться, что могу попробовать в эту дверь выйти. На все это накладывалось незнание места плавания: в 1994 году я уже бывал на островах, но заходили мы на них со стороны Великого, а в этот раз я шел существенно ближе к материку и сначала принял Касьян за Кокоиху. Окончательно я сориентировался, когда услышал ругань Медведицы (очаровательной хозяйки Белых скал), плывущей за треской на своей лодке. Поднялся ветерок, и я проскочил в промежность между Касьяном и Белыми, оставалось проплыть три километра до Подкормежного (он же Угловатый), где к этому времени должно было сидеть мое семейство. Пространство между Лушовым и Кокоихой было усыпано белыми цветами, которые при моем приближении превращались в чаек, с криком взлетали и садились метрах в ста за кормой. Абсолютное зеркало моря (ни до, ни после я такого на Белом море не видел) создавало иллюзию, что все берега Кокоихи - это положенные на бок древние идолы. В семь часов вечера я воткнул Альбатроса на Угловатый и выпал за борт в теплые воды Белого моря. Последнее разочарование этого дня: стоявшая на столе в лагере выпитая наполовину бутылка водки, которую я бережно хранил всю дорогу в поезде (а это в той компании почти гражданский подвиг) и которую моя жена выдала этим алкоголикам без моего ведома. Итак - сухой остаток: пройдено за 14 часов 35 км, что очень не плохо по моим меркам, обгорело все, что не было прикрыто тряпками, язык распух от трубки и жажды, банку тушенки съесть не удалось - нечем было открыть. Удовольствие от перехода огромное, появилось желание совершить при случае одиночный поход на пару недель, желание пока не осуществилось, но и не пропало.


Второе приключение этой поездки, заслуживающее упоминания, произошло дней через пять. Я с семейством перебрался на Кокоиху, построил там "хоздвор" и, соскучившись по общению, отправился с детьми 7-ми и 9-ти лет в гости сперва на Мохнатый, а потом на Угловатый. Погода стояла отличная, легкий ветерок 3-4 м/с с материка, волны нет, поэтому, посетив Мохнатый, я зашел на Угловатый с моря и вытащил кораблик прямо на лбы. Испив чаю и обсудив текущие проблемы, я тронулся в обратный путь. Ветерок начал усиливаться, но мы шли закрытые островом, когда вышли в промежность между Угловатым и Кокоихой ветер перевалил за 5 м/с и появилась легкая волна. Между двумя упомянутыми большими островами находится третий, маленький по кличке Быструха, - это каменная насыпь без единого деревца изредка покрытая травой, размером, примерно 100х100 метров, удаленная от Угловатого метров на 50, а от Кокоихи - метров на 300. Сделав пару галсов между Кокоихой и Быструхой, я понял, что пора бы спустить грот… И тут обнаружилось, что я это сделать не могу, ибо все кончики, которые отвечают за спуск паруса находятся у мачты, и сидящему на руле недоступны. Дети начали переживать… Пришлось заложить галс так, чтобы в случае неприятностей мы попадали на Быструху. Картинка: ветер метров 7, пустой катамаран, двое испуганных детей и папаша, который не может придумать, как доставить всех на землю. Однако, кораблик управлялся и куда-то влекся против ветра, поэтому, я решил, что еще галс и мы зацепимся за Кокоиху, но тут старший ребенок обратил мое внимание, что подветренная ванта спрыгнула с крючочка и болтается метрах в трех за бортом, поинтересовавшись так ли это должно быть. Дабы не искушать судьбу, я крутанулся, положил мачту в воду, и пока общими усилиями мы втащили ее на борт, нас прибило к Быструхе. Перекурив и успокоившись, на весельках мы перепрыгнули на Угловатый, а надо сказать, что начинался отлив, плюс крепчающий ветер и, если мы не цеплялись за остров, следующий с подветра был Великий в паре километров, а упор на веслах определяется слабейшим гребцом (иначе кораблик крутится на месте) и шансов угрестись против ветра на катамаране не было никаких, то и это 30-ти секундное плавание добавило эмоций. Дальнейшее неинтересно: нас на моторке оттащили к обеспокоенной жене (наблюдавшей с берега за нашими пируэтами), где я предался обычному в тех местах пьянству. Парус стриж с той поры я использовал только как тент. Возможно, что существуют приемы его быстрого спуска и эффективного рифления, но это знание осталось мне недоступным. Для бермудского грота процедура спуска паруса занимает секунды, для чего достаточно усилий ребенка, при этом я знаю как это сделать и в одиночку, как сие упражнение выполняется на штатном Альбатросе остается загадкой: для спуска требуется раздать три конца и неким способом уговорить гик проскочить упорной вилкой через заклепку в мачте… Хотя я могу и заблуждаться.

Выводы и впечатления...

<< - >>



Для радостей и гадостей.